…

Пир Аксел разослал экстренные уведомления высшего приоритета членам Совета и ответственным лицам проекта, остававшимся на Земле. Телепатический всплеск о наличии ситуации крайней важности и опасности ушёл вдогонку. Все, кто не был в состоянии принять эту важную информацию или мог пропустить её, после получения телепатического всплеска срочно с ней ознакомились.

«В трёх расчётных параметрах схемы энергетической установки есть катастрофическая ошибка в четыре процента! Этого достаточно для максимально трагических последствий минимум для установки!»

Тон Шторм и другие члены совета немедленно вышли на связь.

— Вероятность ошибки?

— Пять человек перепроверили по три раза. Это стало возможным только после нахождения дополнительной информации в базах Сети.

— Предложения?

— Отправить экстренно запрет на станцию.

— Эксперимент начнут через три дня. Сообщение дойти не успеет.

— Ну, тогда максимальный телепатический посыл! Всеми, кто может. Хотя и очень далеко до них.

— Сообщение отправлено. Если они не услышат телепатический посыл на таком расстоянии, то спасёт только какая-нибудь задержка с постановкой опыта.

***

Телеметрия показывала готовность всех систем и агрегатов, но выдерживали паузу до запланированного времени. Осталось полчаса. Рос Светл стоял на малом мостике Авроры чуть позади Кена и Стена. Сильная тревога не покидала всех. Был момент, когда Рос почти предложил отложить опыт, но его телепатический посыл был встречен Кеном Корром, и тот привёл убедительные контраргументы, ссылаясь на размеры опасности как таковой и слабую надежду на то, что у них будут дополнительные данные. Практически это был первый случай, наверное, за столетия, когда столь опасный опыт проводили, не достигнув, хоть и немного, нужного порога уверенности в данных и в отсутствии катастрофических вариантов исхода. Даже Орн Маир, казалось, не сильно вникая в детали эксперимента, склонялся к позиции Роса.

Здравый смысл Орна и Светла говорил о том, что всё нужно отменить и ждать дополнительных данных, сколько бы ни потребовалось времени. Более того, с Земли шёл явный важный посыл, смысл которого разобрать на таком расстоянии не было возможности. Но слышали его не все. Тот же здравый смысл Кена и Стена бунтовал против откладывания в долгий ящик на неопределённое время столь важного проекта и говорил, что риск оправдан.

Рос Светл провёл на Авроре и Пегасе в общей сложности год. И сейчас ему не давал покоя контраст, который он видел между совершенством современных земных кораблей, все технологии и агрегаты которых прошли эволюцию длиною в тысячу лет и не переставали поражать своей надёжностью, и оригинальностью, с той областью, дверь в которую они только пытаются приоткрыть, используя грубый лом вместо компьютера. Люди привыкли и давно воспринимали как обыденность всё, мимо чего они ежедневно проходили на Авроре. Чем пользовались, не задумываясь. И что на самом деле являлось шедевром и в плане возведения в степень искусства технологий, и в плане их отработки до мельчайшей детали, и в плане надёжности.

Чего только стоил сам корпус корабля, включающий в себя и оболочку из сплава иридия, служащую также и примитивным экраном в качестве одной из степеней защиты. И оболочку из композитов легче пластика, но в десятки раз прочнее самого иридия, из которых также были выполнены все балки, рёбра жёсткости и прочие элементы конструкции корпуса, увеличивающие его жёсткость до единой скалы. Коммуникационный слой отделял эти два от следующего - защищающего от перегрузок. Слой распространялся практически по всему корпусу и помещениям. При угрозе критических перегрузок всё поле искусственной гравитации ориентировало вектор с целью противостоять им. Но в случае невозможности предотвратить губительное столкновение экипажа со стенами срабатывали банальные подушки безопасности, которые были многоразовыми, оригинальными и совершенными.

Эволюция кораблей просматривалась и за последнее столетие. Даже разница во времени постройки Пегаса и Авроры в восемьдесят лет проявлялась во многих деталях. Но в целом Пегас не сильно уступал Авроре. Наибольшее развитие получил интеллект корабля и крафтов. Ну и, если говорить о самом главном — квантовых двигателях корабля, позволяющих создавать перепад потенциала ко второму уровню квантования пространства, — так они были доведены до совершенства несколько сот лет назад, и менять в них что-то не было оснований.

А ведь всё начиналось также трагично и опасно. Все разработки и испытания проводились на Земле и унесли несколько жизней. Первый прототип квантового двигателя ещё в отсутствие глубинного понимания процессов пытался задействовать эффект Серла. Штука была абсолютно неуправляемая, крайне громоздкая, и в попытке создать тягу в несколько тонн разнесли целый квартал из ангаров и лабораторий, и погибли люди. Лишь через сотню лет удалось более глубоко вникнуть в процессы и ближе подобраться к энтропии, хоть и на втором уровне квантования (см. главу 4). На то, чтобы обуздать технологию и получить первый компактный двигатель, ушла ещё сотня лет. А современными, абсолютно безопасными и разнообразными — от компактных до корабельных — они стали спустя ещё тысячу лет.

К таким же результатам привели технологии создания микросингулярностей, на базе которых выполнено всё современное вооружение. Практически удалось вместо механических турбин создать джеты, вещество в которых раскручивалось и выбрасывалось с максимально возможными скоростями и в максимально короткое время. При наличии квантовых двигателей технологии турбин практически перестали использоваться, разве что на крафтах, как запасные. Но пилотам, при возможности порезвиться в атмосфере, именно такие двигатели доставляли удовольствие.

И вот мы стоим на пороге следующей эпохи возможностей перемещения человека в пространстве, важность которой недооценить нельзя. И чем может закончиться такой первый эксперимент, абсолютно не известно. Но ставки сейчас неизмеримо более высоки. Теоретически снести может далеко не несколько кварталов на Земле, а несколько кварталов в галактике. И со временем всё это должно быть доведено до такого же абсолютно надёжного и безопасного устройства, коим уже сотни лет является квантовый двигатель современного образца. Путь будет долгим и трудным. И рвение Кена и Стена понять можно. Люди так и не привыкли откладывать дела на следующие жизни.

До старта эксперимента оставалось десять минут. Орн и Рос не могли отделаться от ощущения сильной тревоги и явного посыла с Земли, но большими усилиями удерживали себя от остановки опыта. Орн обладал максимальными полномочиями, как член Совета. Время выходило, и близилось что-то страшное. Остававшиеся в запасе минуты и возможность дать отбой позволяли держать психику по контролем. Рос вышел на связь и подтвердил свой телепатический посыл с предложением остановить опыт. Орн фактически вывел пиктограмму для «отбоя» под руку, но в последнюю минуту решил рисковать. И последняя минута отсчёта началась.

Рос Светл уже не сомневался в основательности предчувствий, но фактически смирился со своей участью. Десять секунд до старта…

Красная тревога загорелась с двух направлений панорамы текущего положения Авроры. Резкий и недающий сомнений в экстренности и важности ситуации звуковой сигнал заставил всех вздрогнуть. Уровень опасности не позволял Авроре самой принять решение. Но это всё, что было нужно Орну Маиру для перевешивания шаткого сомнения в сторону отмены. Он остановил отсчёт. Понадобилось некоторое время на то, чтобы выдохнуть от напряжения и уже потом заняться изучением информации от Авроры.

«Два объекта. Не поддаются идентификации. Природу удалённо определить нет возможности. Есть некоторые признаки управляемости. Скорость 4/6. Столкновение с точностью до метра в координатах текущего нахождения опытной установки. Необходим срочный перехват», — Аврора выдавала данные о ситуации, и в её неординарности уже никто не сомневался.

— Просто уничтожить исключено, я понимаю? — поинтересовался Рос Светл, стараясь не мешать уже начавшему манипуляции Орну Маиру.

— «Есть признаки управляемости». По протоколу обязательно изучение природы объекта. Всем процедурам — отбой! Нэму Стеллу — Пегас на перехват второй цели. Аврора выдвигается на первую. При наличии данных о природе объекта обмен немедленно. Точка принятия решения — на удалении миллиона километров от установки. Запускаю протокол реагирования, — отдал Орн распоряжения. — Такое ощущение, что и удаление, и скорость выбраны строго с целью вызвать нашу реакцию и остановить опыт. Теперь сомнений нет. Продолжаем работу с параметрами установки до получения требуемого уровня безопасности.

Аврора и Пегас вышли на траектории объектов и начали встречный разгон. При достижении скорости тысячи километров в секунду разгон остановили. Теперь всё зависело от возможности получения параметров объекта. Прежде всего о принадлежности к созданным разумом и о вероятности пилотирования. Ситуация была абсолютно уникальной. Чтобы Аврора не смогла получить ни одного параметра для выводов о природе объекта — такого не было никогда. Объекты одновременно исчезли на удалении двух миллионов километров до цели. Корабли остановились, но оставались на их траекториях.

В крайне озадаченном состоянии люди на кораблях прождали час, и Аврора с Пегасом выдвинулись на станцию. Высадили персонал. Крафты Авроры привели на станцию и опытную установку. Начался сбор данных, требуемых для принятия решений о дальнейших действиях. Полная информация ушла на Землю, и без ответа ничего предпринимать не допускалось.

Через два дня после остановки отсчёта с Земли пришла экстренная информация о критических ошибках в параметрах. При всей своей психической устойчивости люди были определённо в шоке. И сразу было не разобрать, что больше ввергало в шок: близость к возможной гибели, от которой были на волосок, или от чудесного спасения, явно не без участия третьей стороны. На станции остался Пегас, а Аврора со всей командой ответственных и исследователей ушла к Земле. Впереди предстояли исследования неопределённой продолжительности, и задержки связи между членами команды в пять суток были неприемлемы.

...

Двое на малом мостике Авроры наблюдали за выгрузкой транспортной установки из шлюза и монтажом на мобильную платформу. Компания крафтов делала всё, казалось, не спеша и ювелирно чётко.

— Уверен, Рос, вы доберётесь до глубинной сути всех технологий, которые мы берём из Сети и столь успешно используем.

— Я тоже в этом уверен. Может быть, и не в этой жизни. Но мы обязаны это сделать. Только вот…

— Не покидает предательское ощущение некого проявления слабости? Мы используем то, что создано не нами?

— Есть такое дело. Как и у вас. Просто ваш азарт в стремлении достичь результата намного больше. Он и притупляет это ощущение.

— Я бы это не азартом назвал, а страстью. Недостойным для человека нашего времени проявлением психических отклонений. Но, мне кажется, во все века это было основной движущей силой прогресса.

— Ну и не только в этом дело. Я имею в виду заимствование чужих технологий и беспокойство по поводу некого элемента слабости. Меня также беспокоят раздумья по поводу «с какой целью». С какой целью нам дан такой аванс? Что от нас потребуют взамен? Вся эволюция человечества тысячи лет свидетельствует о том, что без помощи сверху мы бы превратились в обезьян ровно наоборот Дарвину. Так что сам факт помощи меня не сильно задевает. А вот как за неё благодарить? И как надежды оправдать, если они прогрессивные? Как благодарить за то, что нас в очередной раз спасли от катастрофы? В последний момент.

— Да. Здесь однозначная ситуация. Я полагаю, что никаких деталей о том, что это было, до сих пор получить не удалось?

— Всё, что мы смогли зафиксировать, это факт движения объектов массой в несколько тонн каждый со скоростью 4/6 строго в опытную установку. Полное отсутствие данных о параметрах объектов ничем не может быть объяснено. Как и их внезапное появление и исчезновение.

— Меня пленила, наверное, не столько страсть, сколько ощущение близкого чуда, масштабов которого и скорости свершения я ещё несколько лет назад и представить не мог. Да и сейчас не верится. Каюсь: остальные стороны дела эта эйфория притупила. Но не настолько, чтобы в душе не чувствовать той огромной благодарности за происходящее. И, конечно, я всегда о вопросе - чем мы всё это заслужили.

— В древности большинство религий учили людей, что им даётся единственный шанс на земле. Единственная попытка осознать всё и заработать заслуженную награду. И этот единственный шанс давался без скидок на начальный потенциал. Награда была единой и для тех, кто родился на помойке в окружении зверей в людском обличии, и для рождённых в семье просвещённых и способных дать ребёнку знания, помочь проявить духовный и человеческий потенциал. Всё для всех в одной попытке. Толпы желающих нести Слово Божие, которое они якобы услышали, старались убедить невежественные массы, что на самом деле у родившегося в бедности и нищете гораздо больше шансов стать ближе к Богу, чем у добившихся чего-то в жизни. В те времена в этом была большая доля правды, если интерпретировать все успехи родителей только в материальном плане. Ну а по шкале невежественности и деградации разве может начальный потенциал не иметь значения? И всё в одной попытке. А как быть с теми, кому на эту попытку дали всего несколько лет? Или даже дней? Это сейчас мы понимаем, что участвуем в партии длиною в миллиарды лет, и что, возможно, вся Вселенная была создана только для того, чтобы было где эту партию отыграть. Ранее были даже теории о том, что все высшие цивилизации, в том числе и помогающие нам, это всё те же мы, но на различных стадиях развития и способные путешествовать во времени. Логика со временем отмела такие интерпретации. Сейчас мы придерживаемся взглядов, что нам помогают цивилизации, которые прошли этот путь очень давно. И которые ждут нас ближе к финишу. Финишу, масштабы, грандиозность и важность которого мы не в состоянии осознать своим примитивным мышлением.

— Но тогда возникает вопрос. А кто помог первым? Хотя я вижу два варианта. Или дошли сами, но несравнимо более длинными и долгими путями. Или помогал Создатель всей этой партии.

— Всё могло быть очень непредсказуемо за предполагаемые нами миллиарды лет существования Вселенной. И что творится только в пределах видимых нами далей?..

— О-о-о-о-о… Этот вопрос сводит меня с ума! — вновь завёлся Кен Корр. — Мне хочется, не отвлекаясь ни на какой отдых, даже на сон и еду… всеми силами приближать этот момент, грандиозность которого мы даже представить себе не можем! Заглянуть в столь невообразимые дали!

Кен воодушевлённо разводил руками, приближая в безошибочно угаданном направлении один из наиболее грандиозных гигантских объектов, известных с давних времён. Не сразу стала проявляться структура. Только проведший фанатичные годы в странствиях по виртуальному пространству высочайшей степени детализации и возможностей, и превосходящий знаниями любого астронавигатора специалист мог столь уверенно и точно отыскать Великую Стену Слоуна.

— Один и два миллиарда световых лет! Один тридцать семь миллиардов в ширину! Вы можете в это поверить, Рос? Мы близки к получению возможности туда заглянуть!

— Думаю, что не всё будет так просто! Я боюсь, что это может быть сильно чужеродная для нас среда. И даже не стараюсь представить, с чем мы там можем столкнуться. Кроме того, вы видите то, что там было более миллиарда лет назад! Кто знает, что там сейчас?

— Они там! Я чувствую! Они там!.. Да! Да! Я понимаю всё это! Но я не могу усмирить своё ликование от осознания того, что лишь несколько лет назад мы боялись даже мечтать о том, что сможем выбраться хотя бы из местной группы звёзд. А здесь такие дали! И такие размеры! Такое скопление галактик!.. Я помню, вы чаще упоминали Северную Корону.

Кен быстро отдалил один из самых крупных объектов в известной Вселенной и приблизился к точке наблюдения на расстояние, когда мог относительно быстро поменять вектор. Его размахивание руками уже походило не на движения дирижёра, а скорее на некую странную партию. Кен перебрался в Северную Корону и вновь, интенсивно размахивая руками, стал уводить фокус в немыслимые дали. Он вскользь поймал улыбающийся взгляд Светла, немного сбавил пыл размахивания и сделал упор на применение мысленной навигации. Великая Стена Геркулес долго пряталась за сияющими во всевозможных ярких красках объектами более ближнего космоса. Зрелище столь скоростного перемещения в виртуальном космосе завораживало, и Рос не мог не поддаться воодушевлению, с которым Кен «катал» его по Вселенной. Кен профессионально наложил фильтр, и вот оно — плоское сверхскопление галактик в десять миллиардов лет в диаметре было «вытащено за хвост» разбушевавшимся Кеном с расстояния также в десять миллиардов световых лет.

— И здесь мы обязательно будем! Я уверен!

Рос не переставал улыбаться. Пыл Кена уже пора было начать остужать, но и он не мог так просто оторваться от завораживающего вида столь необычного, величественного и столь удалённого объекта. Кен, обезумев от ликования, простоял перед этим гигантом, раскинув вверх и вбок руки и открыв рот, с минуту.

— Между нами не десять миллиардов световых лет. Пока между нами десятки лет исследований и опытов. Доведения до промышленных образцов. Сложной оптимизации технологий до абсолютно безопасных, тиражируемых и не столь дорогих, как сейчас. А сколько вопросов ещё нужно будет решить! Трудных и порой безвыходных ситуаций преодолеть!

Кен ещё отрешённо, но с блаженной улыбкой посмотрел на Светла, но потом, спохватившись, вновь начал манипулировать руками.

— А вот ещё одно…

Ему удалось довольно быстро перебраться в созвездие Льва и вытащить из далёких далей громадную группу из 73-х квазаров диаметром в 4 миллиарда световых лет.

— Правда, что нас может ждать в этом столь неспокойном уголке мира, порождает много серьёзных вопросов.

Кен подсветил все буйные и очень специфические звёзды, и те превратились в рассыпанные по чёрному бархату бриллианты. Ещё через несколько минут он скачком прыгнул в точку текущего положения Авроры и в реальную картинку происходящего. Крафты копошились, но работы было ещё много.

Кен вздохнул, ему удалось приглушить пыл рвущихся эмоций. Он отвернулся от станции и поискал древние созвездия.

— Порой кажется: как много было зашифровано уже в самой древней мифологии. Мы даже не знаем точно, как давно это было. Но как прочно это всё зафиксировано на небе. А мы так и стараемся не замечать. Ну, вот тот же Стрелец. Не с теории ли Хаоса начинались песни мудрого кентавра Хирона? Да прямой посыл к Абсолютной Энтропии! «Кентавр Хирон пел о вечном и бесконечном Хаосе, который существовал раньше всего другого, а в нём находился источник жизни и света, который породил мир и бессмертных богов». Ну, прямо как мы сейчас рассуждаем о цивилизациях, помогающих нам. Откуда они взяли всё это в те далёкие времена? И как удалось пронести всё через столько тысячелетий?

— И какой красотой поражали древние мифы! Нужна была особая изысканность для размещения на небе. Чего только стоит история Северной Короны!

— Она и на Земле так эффектно запечатлена! Красотой Эгейского моря!

— Древняя мифология больше связана с зарождающейся в древности философией. Но вы правы. Песни Хирона о Хаосе резонируют с нашими представлениями о базовом устройстве мира.

— Да… Сколько времени понадобилось человечеству... Сколько тупиков, запретов, ложных направлений нам пришлось пройти.

— Только одна теория относительности какой переполох устроила.

— А вы знаете, что передовыми американскими физиками в начале 20 века как объективная и не поддающаяся сомнению принималась некоторая формула реактивного движения, исключающая теоретически выход ракеты в ионосферу? Люди упорно не хотели принимать ракеты за транспорт для выхода в космос. Хотя менее подверженные следованию официальных путей в науке всегда шли дальше. В конце концов правыми оказались Циолковский и Королёв, а не Калифорнийский технологический университет, поначалу пинавший Джека Парсона. Также правым оказался Никола Тесла, а не деньги Эдисона, которыми он пытался повернуть науку в нужную ему, но неправильную сторону.

— А сколько проектов в долгий ящик задвинула ТО? Опять я к ней, извиняюсь. Даже если 99 процентов из них оказались шарлатанскими, в конечном итоге мир не захотел быть изначально вписанным в диктуемые ею представления о его базовом устройстве. Лишь столетия спустя удалось показать, что все явления, на которых она основана, лишь следствия и побочные эффекты.

— Ну и тем, что она была хорошим фильтром для шарлатанских теорий, некую пользу она принесла. Хотя… часто и в шарлатанской теории есть рациональное зерно.

Кен Корр убедился, что выгрузка и монтаж идут по плану, и вновь вернулся к звёздному небу, пленившему его на всю жизнь, впрочем, как и Роса Светла.

— Всё-таки сколько красивых историй помещено на небо самой древней мифологией. Есть некая странность или даже какой знак в том, что им удалось пройти через всю эту толщу лет, когда основная часть истории канула в неизвестность навсегда, — продолжал Рос Светл.

— Какой из мифов вам нравится больше всего?

— Даже не знаю. Я не сильный знаток мифологии. Но на ум сразу приходит Ариадна, Тесей и его отец Эгей. Хотя это грустный миф. И длинный. С такими подробностями. Минотавр, лабиринт, Афины… и мерзкий бог Дионис… Не знаю… Чёрные паруса…

— Северная Корона…

— Наверное, всё-таки, если подумать, история Цефея, Кассиопеи, Андромеды и Персея нравится больше.

— И необычных персонажей там не меньше. Медуза Горгона… — засмеялся Кен.

— А сколько прекрасных мифов не отражено на небе… Чего только один Икар стоит…

— Во все века история человечества знала истории людей, достойные увековечения. От выходившей против сотен тысяч сарацин пары десятков рыцарей до миллионера на «Титанике» и его жены, уступивших шлюпку детям и женщинам. Джон Джэйкоб Астор был в состоянии построить десятки таких «Титаников», но уступил своё место двум испуганным детям. Его жена уступила своё служанке и осталась утонуть с мужем. Мы не должны забывать никого. Ни одного факта возвышения высокой морали над обстоятельствами даже ценой жизни. Именно этот путь позволил нам заслужить наше будущее. И именно он позволит нам пойти дальше.

...