Андрюха стоял на берегу Иордана среди шумной толпы готовящихся и уже окунувшихся в святую воду. Он пытался сделать то, ради чего решился приехать сюда. К Иордану и вообще в Израиль и Палестину. Девушка в камуфляже с автоматом, невозмутимо прохаживаясь по помосту набережной, мешала сосредоточиться. Андрюха старался представить, откуда ОН пришёл к этому месту. С какой стороны спускался? Хоть чуточку, хоть немного уловить остаток присутствия ЕГО духа здесь. Вдруг повезёт? Это маленькое чудо могло перевернуть многое в голове. Хотя мозг неверующего всё потом уничтожил бы своими сомнениями.

Дух Андрюхи восстал против происходящего сразу в автобусе по прибытии в Тель-Авив. А может, не дух, а природная вредность и снобизм? Кто знает, где граница? В автобусном муравейнике легко потеряться, но система отлажена чётко. Бирка на грудь, коннект с экскурсоводом — и тебя повели. Даже никакой прелюдии. Программа начинает работать через минуту после того, как автобус отъехал от аэропорта. При всей подготовке, Андрюхиного спокойствия хватило ненадолго.

Воодушевлённые пламенной речью экскурсовода о том, как им повезло совершить это паломничество, все открывают кошельки и заначки и покупают по 10 баксов рубашки для купания в Иордане для себя и для родственников, и готовы строго следовать инструкциям от запрета на последующую их стирку до завещания положить в этих рубашках в гроб. Экскурсовод — хороший малый, правда, не промах. Ну, наверно, только обаяние экскурсовода заставило Андрюху послать его ОЧЕНЬ вежливо. Чтобы понял только экскурсовод, а не окружающие.

Андрюха был единственным из всего автобуса, кто не купил рубашку и не купался в Иордане, а просто умылся. Простите, монахи, которые шьют эти рубашки, но в тот момент он настолько чётко и как никогда ощущал, что если сделает как все, то небо рухнет прямо сейчас и прямо Андрюхе на голову, а может, и ещё кого придавит. Ну а вообще остальным по незнанию должно проститься. Но Андрюха не стал рисковать. И не стал более противостоять сатане на его территории, хотя тот и мстил по возможности как мог.

Дух Христа не посетил его ни на месте крещения, ни в Вифлееме, ни на Голгофе. Да Андрюха и особо не рассчитывал, что придурки его уровня могут быть удостоены чуда. С другой стороны, приходил же он к падшим? Потому — кто его знает? Всё происходило по слову Братца и Алексея Ивановича, которые смеялись над подобными затеями и посвятили свои жизни объяснению того, где нужно искать Христа. По этой причине Андрюха намеревался никому не рассказывать, что он всё же ездил в Израиль.

Что-то необычное промелькнуло в душе дважды. Во второй раз — у Плиты Помазанья в Храме Гроба Господня. А в первый — в Иерихоне. Может, это был просто эффект гор, который меняет воздух и звуки уже на тысяче метров. А может, что-то и осталось летать в залитой солнцем долине между древнейшим обитаемым городом на земле и горой, на которой сатана искушал Иисуса. Похоже, что летать там осталось сатанинское отчаянье.

Выходя из магазинчика с сувенирами и подгоняемый экскурсоводом, Андрюха вдруг заметил красивый магнит и вернулся к продавцу, открывая бумажник, который у него присутствовал только в дальних поездках, и соответствующее обращение с этим предметом не выработалось. Продавец начал что-то объяснять, что нет сдачи, и пошёл в другую кассу. Профессионально манипулируя с мелкими купюрами в руках Андрюхи, он не оставил ни намёка на повод о чём-то забеспокоиться.

Пропажу двухсот баксов Андрюха обнаружил только на Мёртвом море. Он заплатил бы ещё двести, чтобы только вернуться в Иерихон и заставить продавца показать, как он это сделал. Но вспомнил о предупреждениях в многочисленных отзывах туристов, подтверждения которых потом увидел в Израиле. Если вас достали продавцы-турки на анатолийском побережье, а потом вы в отчаянье сравнивали арабов с цыганами после посещения Хургады, то и те, и другие покажутся ангелами, когда посчастливится попасть в Израиль.

Масштаб туриндустрии, возведённой на религиозных ценностях и недалёкости паломников, впечатлит любого. Непрерывные колонны автобусов везут их многие тысячи из аэропорта и растворяют среди колючки ограждений минных полей, стеной между двумя государствами, мусором на обочинах Палестины и истлевшими, не столько от времени, а сколько от ужаса, святынями, сотни лет наблюдающими за масштабами разворачивающегося мракобесия. Сами же местные на тысячу процентов уверены, что видят вас в первый и последний раз, и не содрать и не обмануть? — с этим искушением никто уже давно не борется.

Правильная Андрюхина реакция на первый укол от сатаны не позволила ему продолжать в том же стиле. Наверно, ещё и жена помогла. Светка была воодушевлена самим фактом пребывания здесь настолько, что потеря двухсот баксов, которая в обычной обстановке могла бы привести к реакции, соизмеримой с разрывом над ухом мины МОН-50, ни капли на её состояние духа не повлияла. «Ну и пусть! Слава Богу за всё!» — услышал Андрюха озадачившее его умозаключение.

Светка спешила не упустить ничего и делала всё с необычайным восторгом. Она и дома праздновала Рождество и 25 декабря вместе с Андрюхой, и 7 января вместе со всеми. Здесь же, купив монастырскую рубаху и поокунавшись в Иордане на месте Крещения Христа, приложившись к Плите Помазанья и месту, где лежала голова Иисуса в Гробе Господнем, она с воодушевлением сходила и к Стене Плача и оставила записку Богу и там. К Андрюхиному счастью, заход в мечеть Аль-Акса в планы поездки не входил, хотя имеющиеся в составе группы мусульмане посетили её, пока остальные были у Стены Плача, и остались необычайно воодушевлены. Но Светка потом восполнит этот просчёт, затащив Андрюху в мечеть шейха Зайда.

Андрюха не спорил с женой. После пережитого десять лет назад, когда перед её страшной операцией он думал, что жизнь его кончилась, всё, что было в радость жене, — конечно, в рамках разумного, — считалось ей на пользу. В главном — в отношении к алкоголю и табаку — разногласий не было, а всё остальное Андрюха воспринимал не напрягаясь. Да и вступать с женщинами в спор по каким-то мирским делам масштаба мышиной возни или даже крупнее всегда было для него абсолютно непонятным занятием разряда изучения материалов двадцатых съездов КПСС.

Палестина встречала жарой и пустынной серостью. Носившиеся по округе пластиковые пакеты и бутылки явно свидетельствовали о, мягко говоря, невысоком уровне жизни в регионе. Вифлеем. Тесные улочки. Хотя не настолько тесные, как в древнем Иерусалиме. И уж точно не столь многолюдные. Очередь из паломников начинается за сотню метров у входа в Храм Рождества. И кроме стоявших в этой очереди и нескольких монахов, никто больше из находящихся в Вифлееме христианами себя не называл. Поначалу это не укладывалось в голове.

На десятки метров вперёд очередь состояла из представителей южных стран. Они были потемнее друга Джонатана в Палау, и Андрюха отнёс их ближе к Африке. Но не в этом суть. Невысоки требования к наличию уровня образованности, интеллекта, духовности для выполнения обрядов и ритуалов. Пляшут же темнокожие на своих служениях в церквях? Ну, наверно, так кому-то угодно. А вот читать и проникаться Словом, стараться применять его на каждом шагу в повседневной жизни вместо бесконечных публичных поклонов и крещений, и этим фактически делать принесённую Христом жертву не напрасной — это проблема посложнее. Здесь разуму нужно пробиться через многовековую вакханалию догм и притянутых за уши истин. А где взять на это время и силы в современном мире, вымывающем из мозгов остатки разума помоями из телика и соцсетей и заставляющем день и ночь бегать за своим хвостом, возомнив этот процесс единственным способом выживания?

Что сатане отвлекаться на придурка, который не пошёл по размеченному пути глумления над истинными ценностями по приезду в Израиль? У него тут и так всё хорошо. Как и в РПЦ, и в Ватикане, и в Белом доме, и в Кремле. Равно как отражение ситуации в мёртвом людском море.

Пока очередь сочилась под своды пещеры Рождества, нашлось время рассмотреть Чудотворную православную Вифлеемскую икону Божьей Матери. Здесь от всего веяло древностью, которая в других местах не так ощущалась. За стеной служили монахи Армянской православной церкви. Может, подействовала обстановка, а может, и непринципиальность вопроса, но Андрюха с радостью выполнял ритуалы и подполз к яслям. Скорее, просто испытывал желание хоть как-то выразить своё признание и почтение Христу. И желание преобладало над пониманием, что Христос ожидает этого в совершенно другом виде и другими способами. Но… хоть так!

Андрюха, как учили, читал про себя молитвы и всеми силами старался ощутить важность места, в котором находился. Может, удастся почувствовать хоть какое-то присутствие ЕГО Духа. Опять не получилось. «Ну, спасибо хоть за то, что разрешил здесь побывать!» — подумал Андрюха и вышел в зал с центральным иконостасом и древней мозаикой. Через двор католической базилики проследовали на площадь у храма. Всё-таки здесь было хорошо и спокойно. И неважно, что не живут христиане.

Стены Иерусалима впечатляли монументальностью и древностью. Внутри них всё было узко и запутанно. Казалось не местному найти путь к Храму Гроба Господня немыслимо. Петляя по улочкам с торговцами, к Храму вышли незаметно. Площадь перед ним казалась небольшой, много народа и суета. У Камня Помазанья Андрюха вновь поймал необычное ощущение. Может, это было от запаха сочащейся мирры, а может, всё-таки и удостоили хоть слабым сигналом о том, что его намёк на признательность и почтение был принят. На сердце немного полегчало.

Внутри храма стоял шум и традиционная возня. Где-то шла служба. Очередь у входа в Гроб Господень была немыслимо длинной, как и очередь на Голгофу. Грузный иностранец с телефоном громко ругался со священником Армянской церкви, пытавшимся запретить съёмку, и атмосфера святости места старалась улетучиться при первой же возможности.

Побродив между колонн, с которых сходил Благодатный Огонь, и рассмотрев Голгофу сбоку, вышли на улицу, где уже начинала собираться группа. Андрюха стоял перед Храмом и пытался хоть как-то разгрести хаос из мечущихся в голове мыслей и ощущений. К неутешению он обнаружил, что доминировало во всём этом хаосе чувство вины. Чувство вины и за катящееся в пропасть человечество, не оценившее жертву и не принявшее учение. За Иерусалим, не возвысивший это место. За свою никчёмную жизнь, в которой большее время он вынужден был всё понимать, но не находил ни пути, ни силы нести возложенную на него миссию, а как Иона прятался на корабле в попытке сбежать в другие страны. И все эти чувства усиливались на протяжении оставшегося времени поездки.

Ещё более удручала Виа Долороса. Никак не ожидал Андрюха увидеть такой узкой и облюбованной торговцами Дороги Скорби, не нужной никому, кроме паломников и их экскурсоводов. По ней вышли на площадь у Стены Плача. Пока ждали желающих подойти к Стене и оставить записку Богу, Андрюха сходил посмотреть на мечеть издалека. Но и издалека ощущался размах. Он даже поймал себя на мысли, что понимает Ричарда Львиное Сердце. Еврейские и мусульманские святыни процветают в Иерусалиме, многолюдны и почитаемы, и не только паломниками. Храм Гроба Господня не увидеть из любой части города, а путь к нему такой узкий и неприметный, что отыскать его удастся с трудом. Вот оно — одно из проявлений результатов нашего всеобщего «пребывания во Христе» и следования принесённым им ценностям.

Печально! Конечно, обладая властью Ричарда, в крестовый поход он бы не пошёл. Но как минимум обеспечил бы огромные таблички на нескольких языках и постоянные живые цветы на каждой из 14 остановок Христа. Не срезанные и уже мёртвые, а именно живые в клумбах или горшках, сменяющие друг друга в цветении круглый год. Ничего от смерти здесь быть не должно!

Тель-Авив в контраст с древними городами купался в солнце и роскоши. Его шикарная «Ривьера» поражала красотой и оформлением пляжей. Израильтяне постарались на славу, сделав из любимого города и его побережья шедевр. Гуляние людских масс не прекращалось и по обычным ночам, что уж было говорить о новогодних? Но нужно было улетать. И для всех улетающих эта новогодняя ночь готовила плохую шутку. Из традиционного числа работников службы безопасности и другого персонала аэропорта в смену вывели в лучшем случае третью часть. Многотысячные очереди смертельно усталых паломников змеились по всему залу и выходили наружу. Простоять в них пришлось несколько часов, фактически валясь с ног. Но удовлетворение от сделанного большого в жизни дела не могло быть испорчено подобным негативом. Паломники старались не унывать и поддерживали друг друга. Андрюха всецело участвовал в данном действе и даже попрощался с экскурсоводом. Без обид!

Для Андрюхи этот маленький негатив в аэропорту был скорее усмешкой сатаны на прощанье, и единственное, что мог сделать Андрюха, — “улыбаться ему в ответ”. Сатана остался доволен. Магия религиозного воодушевления помогла сделать абсолютно невидимыми для паломников минные поля, колючку, их ограждающую, стену с Палестиной, отсутствие христиан, бедность и мусор пустыни, вооружённые патрули и прирождённый талант Израиля выворачивать всё так, как нужно ему. Только мира на этой земле так и не дождались. Для тех, кто был способен через всё это видеть действительность, Израиль был и останется укором, в какой бы песок и на каких райских островах они ни засунули бы свои головы. В глазах Андрюхи стояла картина из голливудского фильма о Христе, в которой бегущий за каретой Ирода Иоанн Креститель кричал ему: «Ты забыл своего Бога!»

Сатана решил отпустить, и очередь пошла быстрее. Андрюха в изнеможении поднял голову на табло и остолбенел. На фоне мелких знаков с рейсами большими буквами горела надпись: «Люди! Вы забыли своего Бога!» Светка ткнула в бок, Андрюха стукнулся коленкой о чемодан в очереди, и надпись исчезла. «Ну и на фига это всё мне видеть? — зароптал Андрюха. — Неужели не понятно, что это трудно — жить уродом среди людей? Не хочу я в эту Ниневию!»

...